Был котенок - станет рысь
Бабушка родилась в Сибири.
Школьными вечерами ходила на танцы.
Носила по два полных ведра на поливку - надорвала ногу и травма осталась на всю жизнь. Не позволяла мне поднимать тяжести.
Москва. Институт.
Боялась перейти улицу из-за машин.
Родители, влиятельные и богатые провинциалы, уперлись на принцип и не помогали ни деньгами, не связями.
Жила на стипендию.
Она им простила, ее брат - нет.
Работала с первыми ЭВМ, и дома всегда валялись перфокарты: я любила на них рисовать. Руководитель аналитического отдела или что-то в этом роде...
Подчиненные до сих пор ей дарят цветы на день рождения, хотя она и ушла на пенсию лет 10 назад.
Добрая и справедливая, она читала мне стихи и пекла великолепный медовый торт, так как полагала готовку единственным, что она еще может для нас сделать.
Она же учила меня делить мир на своих и чужих, и, за редким исключением, не доверять людям.
Школьными вечерами ходила на танцы.
Носила по два полных ведра на поливку - надорвала ногу и травма осталась на всю жизнь. Не позволяла мне поднимать тяжести.
Москва. Институт.
Боялась перейти улицу из-за машин.
Родители, влиятельные и богатые провинциалы, уперлись на принцип и не помогали ни деньгами, не связями.
Жила на стипендию.
Она им простила, ее брат - нет.
Работала с первыми ЭВМ, и дома всегда валялись перфокарты: я любила на них рисовать. Руководитель аналитического отдела или что-то в этом роде...
Подчиненные до сих пор ей дарят цветы на день рождения, хотя она и ушла на пенсию лет 10 назад.
Добрая и справедливая, она читала мне стихи и пекла великолепный медовый торт, так как полагала готовку единственным, что она еще может для нас сделать.
Она же учила меня делить мир на своих и чужих, и, за редким исключением, не доверять людям.