Был котенок - станет рысь
читать дальшеКамю. Отверженный. Или аутсайдер. Человек, живущий и чувствующий не так, как надо. Наблюдатель. Стена.
Когда-нибудь я упаду с этих качель меняющихся состояний, когда крокодил то заглатывает солнце, то снова отрыгивает его на небосклон.
И у нас снова снег, и лед, и минус 20, и канадцы тянутся в теплые страны, а что стало со стаями толстых рождественнских гусей, ютившихся на реке на прошлой неделе, я не знаю.
И мне хотелось сбежать с дня рождения Джен, прочь от шумных людей, только притворявшихся знакомыми. Но правила приличия требовали стоять, и улыбаться, и смотреть как движутся полные рты женщин, обсуждающих что-то, ускользающее от сознания на волнах конопляного дыма, и даже морозная сиреневая ночь, полная странно теплого искуственного света, не сразу избавила от духа марихуаны, алкоголя и разгульного буйства, властно захвативших прежде столь знакомый и робко ждущий по другую сторону телефонной трубки мир.
А следующая ночь била редким светом фар и угрозой темного заледенелого шоссе, и грела предвкушением нового, неизвестного и нереального, мнимо знакомого по книгам и фильмам. Оно действительно оказалось знакомым и незнакомым – почти семейное сборище вместо стаи блистающих недоехавших в эту зиму гостей и хозяйка дома в черном вечернем платье и домашних шлепанцах на уставших от каблуков ногах. Мы отогревались горячим сидром с ромом и раскрыв рты разглядывали усыпанную цветами летнюю гостиную, нижнюю гостиную, в центре которой незаметно ютился бильярдный стол, и тьму в высоких окнах вместо роскошного горного вида.
Оказавшись дома, я все-таки решилась поднять телефонную трубку.
Выяснилось, что пока я в течение последнего месяца пыталась заанализировать свои чувства до необходимого мне состояния (analyze my feelings into submission – уж очень понравился собственный оборот), Грег успел познакомится с очаровательной учительницей физкультуры, с которой можно даже обсуждать хоккей. Это не помешало нам утопить вечер в роме с колой, текиле, снежках, разговорах и немом присутствии какой-то мешанины по телевизору. Но вопрос – с кем мне теперь посмотреть «Терминал»? – остается открытым.
Утром я проспала и оставила машину в даунтауне, и только вечное ошеломление от стоимости парковки помогло мне согреться во время стометровки до дверей Северной Башни Сан Лайф Плазы. А потом был очередной урок офисных интриг и отношений, и я, как бесстрашный разведчик, кралась по коридору с диском в руке к коридору великого Врага, с которым мои ребята больше не разговаривают. Зато теперь Враг пообещал приготовить полный анализ базы данных, а он – единственный во всем офисе, у кого хватает на это квалификации – и потратить пару часов на то, что бы мне все объяснить – при том, что он же всего месяц назад торжественно поклялся, что ни пальцем для нас не шевельнет – и честное слово, после кретинского поведения ребят он имел на это полное право...
А в остальном –
холодно,
снова хочется спать,
кошка развлекается ловлей мух, пояса от халата, носков и шуршащих бумажных чеков (летом были мыши – но наверное, сдохли от холода),
в глубоких аналитических мыслях о просветленных планах действия для компании простаивает реальная работа,
по телефону звонят только мама и операторы междугородних планов, с регулярностью часовых механизмов переманивающие меня друг у друга,
в комнате жуткий бардак и я только что чуть не сломала ногу, подскользнувшись на валяющейся на полу карте Банфа,
и, несмотря на недоверие в глазах Алисон, и кучу самых разных вещей в глазах людей мужского пола, я до весны, бесспорно, буду по-прежнему одна
Когда-нибудь я упаду с этих качель меняющихся состояний, когда крокодил то заглатывает солнце, то снова отрыгивает его на небосклон.
И у нас снова снег, и лед, и минус 20, и канадцы тянутся в теплые страны, а что стало со стаями толстых рождественнских гусей, ютившихся на реке на прошлой неделе, я не знаю.
И мне хотелось сбежать с дня рождения Джен, прочь от шумных людей, только притворявшихся знакомыми. Но правила приличия требовали стоять, и улыбаться, и смотреть как движутся полные рты женщин, обсуждающих что-то, ускользающее от сознания на волнах конопляного дыма, и даже морозная сиреневая ночь, полная странно теплого искуственного света, не сразу избавила от духа марихуаны, алкоголя и разгульного буйства, властно захвативших прежде столь знакомый и робко ждущий по другую сторону телефонной трубки мир.
А следующая ночь била редким светом фар и угрозой темного заледенелого шоссе, и грела предвкушением нового, неизвестного и нереального, мнимо знакомого по книгам и фильмам. Оно действительно оказалось знакомым и незнакомым – почти семейное сборище вместо стаи блистающих недоехавших в эту зиму гостей и хозяйка дома в черном вечернем платье и домашних шлепанцах на уставших от каблуков ногах. Мы отогревались горячим сидром с ромом и раскрыв рты разглядывали усыпанную цветами летнюю гостиную, нижнюю гостиную, в центре которой незаметно ютился бильярдный стол, и тьму в высоких окнах вместо роскошного горного вида.
Оказавшись дома, я все-таки решилась поднять телефонную трубку.
Выяснилось, что пока я в течение последнего месяца пыталась заанализировать свои чувства до необходимого мне состояния (analyze my feelings into submission – уж очень понравился собственный оборот), Грег успел познакомится с очаровательной учительницей физкультуры, с которой можно даже обсуждать хоккей. Это не помешало нам утопить вечер в роме с колой, текиле, снежках, разговорах и немом присутствии какой-то мешанины по телевизору. Но вопрос – с кем мне теперь посмотреть «Терминал»? – остается открытым.
Утром я проспала и оставила машину в даунтауне, и только вечное ошеломление от стоимости парковки помогло мне согреться во время стометровки до дверей Северной Башни Сан Лайф Плазы. А потом был очередной урок офисных интриг и отношений, и я, как бесстрашный разведчик, кралась по коридору с диском в руке к коридору великого Врага, с которым мои ребята больше не разговаривают. Зато теперь Враг пообещал приготовить полный анализ базы данных, а он – единственный во всем офисе, у кого хватает на это квалификации – и потратить пару часов на то, что бы мне все объяснить – при том, что он же всего месяц назад торжественно поклялся, что ни пальцем для нас не шевельнет – и честное слово, после кретинского поведения ребят он имел на это полное право...
А в остальном –
холодно,
снова хочется спать,
кошка развлекается ловлей мух, пояса от халата, носков и шуршащих бумажных чеков (летом были мыши – но наверное, сдохли от холода),
в глубоких аналитических мыслях о просветленных планах действия для компании простаивает реальная работа,
по телефону звонят только мама и операторы междугородних планов, с регулярностью часовых механизмов переманивающие меня друг у друга,
в комнате жуткий бардак и я только что чуть не сломала ногу, подскользнувшись на валяющейся на полу карте Банфа,
и, несмотря на недоверие в глазах Алисон, и кучу самых разных вещей в глазах людей мужского пола, я до весны, бесспорно, буду по-прежнему одна
-
-
07.12.2004 в 13:02Be carefull with "ofice politics", we'll discuss it later,
never say naver,
be happy