Одни планы пошли нафиг, тут же понастроились другие.

Отказ по визе в США - недостаточно "привязок" к Канаде. Прорвемся, постепенно. Правда, официальная церемония свадьбы несколько откладывается за неизвестностью.

Моя идиотская мечта проехать на Бьюике через пол-Канады также приказала долго жить. Сборы, сборы, сборы, галочки в длиннейших мысленных списках. Все доделать, отдать все долги за оставшиеся две недели...



Столица была солнечна и величава. Парламент поразил размахом и неожиданно европейски-готической красотой очертаний, изваяний, гербов, и "задымленным", "с потеками черного" камнем. "Надо бы вымыть," - резюмировал Джерри. Как обычно, я так и не поняла, шутил он или нет.



Половину проведенного в холле отеля времени я размышляла, была ли я в подобных отелях, и если была - то когда. Пришла к выводу, что была, но так давно и в таком возрасте, что ничего не понимала в жизни.

В прочем, похоже, продолжаю ничего не понимать до сих пор: супер-дорогой вращающийся ресторан на крыше "Мариотта" поразил медленностью официантов и несъедобностью меню. Остаток вечера я тоскливо выковыривала горошины острого красного перца из взбитого полусладкого сыра и думала, что блюда здесь представляют собой вершину изобразительного искусства, но совершенно не предназначены для еды. И единственная гастрономическая роскошь, по которой я действительно буду скучать в своих буднях на строгом бюджете - это роскошные огромные стейки из вырезки.



Вечером хотелось приключений. В моем распоряжении был целый номер (!) на 23-ем этаже (!) с видом на реку (!) и не использовать его казалось кощунством. Я приняла вид опытной соблазнительницы и отправилась в отельный бар. Воображение услужливо рисовало романтического руководителя какой-нибудь компании, в одиночестве пьющего коньяк.

Вид опытной соблазнительницы продержался до дверей, после чего я, застегнувшись на все пуговицы и предательски покраснев, села за стойкой бара, притворяясь, что во всем отеле нет лучшего места, чтобы читать вчерашние финансовые ведомости.

Вместо руководителя с коньяком там болтались два коммивояжера, в которых романтичным было только их английское происхождение. Позже обнаружились генетики с какой-то конференции, но к своему разочарованию, ужасу и досаде, я выяснила, что почти неспособна поддержать разговор со специалистами, обсуждающими детали кодирования белка в дрожжевых бактериях. В депрессии от этого факта, я отправилась спать.



Незакрытые шторы. Абрикосово-золотистое, слоистое, дымчатое зарево. 5 утра и ни снинки - потому что захватывает дух. Более красивого и необычного неба перед восходом я давно не видела.



Потом был отказ по визе. И рыдания. Последнее время я плачу по поводу и без повода, что меня раздражает неимоверно. В детстве никогда не плакала, а теперь... С другой стороны, я почти ни с кем и никогда не говорю о своих проблемах. А они, сколько бы я ни отказывалась считать их реальными проблемами, все-таки давят.

Зато другой груз достаточно долгого недопонимания и напряжения, висевший с моей стороны в наших в мамой отношения, наконец-то свалился. Потому что обнаружив себя в длящейся полчаса истерике очень сложно делать вид, что все хорошо, и нужно начинать разговаривать. И слава богу...